Это навело меня на мысли о моем друге Стюарте, которого недавно похоронили и который, наверное, уже встретился со своей женой на небесах. Мне вспомнились его слова о том, что в определенный момент жизни человеку надоедает слушать всякую ерунду — его интересует только правда.

Но в данный момент я ничего подобного не ощущал. Когда мы вдвоем с Эми заходили в угрюмом молчании в ее квартиру, я не хотел правды. Я хотел красивой сказки. Я жаждал наладить с Эми личные отношения. И уже сильно сожалел, что мне попала в руки фотография, на которой она запечатлена около особняка. Я уже был готов выбросить все из головы, сделать вид, что никогда не видел никаких фотографий, и зажить счастливо. Представление окончено, включайте музыку, актеры — выход на поклон.

Эми зашла в квартиру, сняла пальто и повесила на вешалку. Затем прошла в центр гостиной и, обернувшись, отчеканила голосом, в котором не чувствовалось ни малейшего сожаления или смущения:

— Я хочу знать, откуда у тебя фотография. Где ты ее взял?

— Нетушки, — сопротивлялся я. — Теперь моя очередь задавать вопросы. Я хочу знать, что, черт побери, происходит.

Эми показала жестом на портфель, в котором лежала та фотография.

— Это преступление, — сказала она.

— Расскажи мне. По-моему, мы только что добились признания вины целой дюжины людей.

Она нахмурилась, на лбу появились морщины:

— Я говорю не об этом. Что, по-твоему, демонстрирует фотография? Думаешь, она доказывает, что я иду заниматься сексом с проституткой, да?

У меня не было ответа на поставленный вопрос. Правда заключалась в том, что я понятия не имел, как истолковать подброшенный снимок.

— Я говорю о препятствовании отправлению правосудия, — уточнила она. — Тот, кто дал тебе фото, виновен в препятствовании отправлению правосудия.

Я не сразу понял, что она имеет в виду:

— О чем ты? Это было частью какого-то расследования?

Эми опустила голову и, подбоченившись, глубоко вздохнула. И, видимо, приняла какое-то решение.

— Билли, — подняла она голову, — ты когда-нибудь задавался вопросом, почему я так стремлюсь найти маленькую черную книжку? Как только закончилась облава, мы вызвали тебя и Кейт в кабинет Маргарет и все очень суетились по поводу черной книжки. Тебе это не показалось странным?

— Показалось, — признался я. — Но я подумал, что вы просто пытаетесь смешать нас с дерьмом. Чтобы защитить мэра. И Маргарет Олсон, и суперинтендант полиции Дрискол — они оба получили место благодаря мэру. Им требовалось, чтобы он остался на посту, тогда и они не слетят со своих должностей.

Выслушав, Эми сделала кислое лицо, всем своим видом давая понять, что политические махинации ниже ее достоинства. Неожиданно выражение ее лица изменилось, и брови взлетели вверх.

— Ну и ну, — протянула она. — Похоже, ты был обо мне весьма невысокого мнения.

А она — невысокого мнения обо мне. Но это мы уже проехали. Мы проплыли через опасные воды и нашли на другом берегу что-то теплое и успокаивающее — такое, от чего мое сердце колотится, как у школьника, впервые в жизни поцеловавшего девочку. Я не мог этого отрицать. Я влип. Я был влюблен в Эми Лентини.

— Расскажи мне, — попросил я.

Она кивнула и снова глубоко вздохнула — по-видимому, укрепляясь в своем решении.

— В течение последнего года офис прокурора штата проводил расследование, — начала она. — У нас были основания полагать, что чикагские полицейские занимаются тем, что за деньги освобождают правонарушителей от ответственности.

Я даже не пошевелился. Никак на эти слова не отреагировал. Не стал сообщать о том, что я тоже проводил подобное расследование, тайно работая на отдел внутренних дел.

Два разных правоохранительных органа расследовали, черт побери, одно и тоже, ничего не сообщая друг другу.

— В рамках расследования особняк находился в центре нашего внимания, — продолжала Эми. — Влиятельные люди нашли место, где можно хорошо оттянуться, дать волю своим фантазиям и так далее… Но это место должно быть безопасным, не так ли? Они не могли допустить, чтобы их там заметили. Слишком большой конфуз. Такая женщина, как Рамона Диллавоу, это прекрасно понимала. Она не стала бы заманивать богатых и знаменитых в свой секс-клуб, если бы им угрожала полицейская облава, правильно?

— Правильно, — выдавил я.

— Рамона Диллавоу платила полицейским. Платила за то, что они ее «крышевали».

— Кому она платила? — резко спросил я. — Каким полицейским?

Она пристально посмотрела на меня. Ее лицо стало абсолютно неподвижным. Оно стало похоже на умопомрачительный по своей красоте портрет: моя итальянская красавица, мое произведение искусства. Недоставало только позолоченной рамки и подписи художника в углу.

— Кому платила Рамона? — снова спросил я.

Чем дольше молчала, стоя неподвижно, Эми, тем сильнее билось мое сердце.

— Кейт, — наконец сказала она. — Детективу Кэтрин Фентон.

72

С моих губ уже готово было сорваться слово «нет», но я его не произнес.

— Кейт? — пробормотал я. Мой мозг пытался работать в такт с моим бешено колотящимся сердцем, пытался соединять разрозненные штрихи в одну линию. — Ты уверена?

— Доказать я не могу, если ты имеешь в виду юридические доказательства, — призналась она. — Я пришла к такому выводу методом исключения. Это должна быть она.

Я поднес руку к лицу. Неужели женщина, с которой я работал в паре и делил горе и радости на протяжении стольких лет, брала взятки, а я не знал?

— Мы вот-вот должны были это выяснить, — продолжала Эми. — Мы отслеживали банковские счета Рамоны, снятие ею наличных. Мы уже почти к ней подобрались. Я готовила документы, необходимые для получения ордера на обыск. Еще несколько дней — и мы устроили бы в особняке облаву.

Я опустил голову:

— Но я опередил вас.

— Да, ты устроил облаву раньше нас.

Теперь для меня кое-что начинало проясняться.

— Ты подумала, что полицейские узнали, — догадался я. — Ты подумала, что до «крышевателей» дошел слух о расследовании, поэтому они — чтобы «отмазать» себя — сами устроили облаву. Разоблачили очень важных особ. Испортили Рамоне красивую жизнь. Сорвали всю вашу затею.

— И украли маленькую черную книжку, — добавила она.

Правильно. Именно так. Маленькая черная книжка, бухгалтерская книга, жесткий диск компьютера или что-то еще — предмет, что бы он собой ни представлял, был нужен Эми не для того, чтобы узнать имена и фамилии важных фигур, наведывавшихся в особняк. Ее не интересовали личности похотливых мужчин.

Эта вещь нужна была Эми для того, чтобы узнать имена и фамилии полицейских, которым платила Рамона Диллавоу.

— Ага, и ты подумала, что я — один из коррумпированных полицейских, — сказал я. — Ты подумала, что я принимаю участие в «крышевании».

Я произнес фразу, можно сказать, обиженным тоном, хотя упрекать ее, конечно же, не в чем. Как бы я ни возмущался, нельзя отрицать, что ее первоначальная реакция была вполне логичной. До того как она познакомилась со мной поближе, она вполне имела право так реагировать. Она собиралась устроить облаву в публичном доме и добыть маленькую черную книжку, как вдруг — опа-на! — я опережаю ее всего лишь на несколько дней, и маленькая черная книжка таинственным образом исчезает. Да, если бы я был на ее месте, я бы тоже подозревал Билли Харни.

— Ты или Кейт, — уточнила Эми. — Вы организовали облаву. Поэтому я подозревала в «крышевании» вас обоих. Я думала, что ты украл маленькую черную книжку. Но теперь я это исключаю.

— Почему?

Вопрос ее, похоже, ошеломил и даже обидел.

— Да потому, что теперь я тебя знаю.

Слишком много. Перегрузка. Слишком много эмоций, мечущихся в разных направлениях и затуманивающих общую картину. Мне нужно было все обдумать, как-то рассортировать.

— Кейт в тот вечер занималась сбором улик, — напомнила Эми. — И именно ей было легче всего заграбастать чертову книжку. Она могла запросто положить ее в карман, причем так, что никто бы не узнал.